Если бы не Твой Покров, челюсти сатанины растерзали бы нас и искрошили в порошок. Если бы не Твоя помощь, Божия Матерь, не ходить по земле нам, не дышать спокойно. Благодатью новомучеников, молитвами Твоих святых, слезами жертв невинных, кровью агнцев, Тобой хранимы, вечная Святая Мать наша.

Кто предстательствует о Вьетнаме? Смиренный Стефан Хо Нгок Анх, 35 лет, бывший солдат Южно-Вьетнамской армии, пленник красных. Красный доктор сделал ему ГУЛАГовскую “прививку”. После укола неисцелимо окаменел его язык и онемели члены. Анха посадили в инвалидную коляску с омертвевшими, болтающимися как у марионетки ногами, полуватными руками. А сердце плакало, и ум прозревал горнее...

*

Азия. Здесь мощи мучеников покоятся сегодня не в стеклянной раке, украшенной серебром, иссохшие в ожидании часа воскрешения — в сухой земле, орошаемой слезами с белых облаков...

В который раз Царица посещает коммунистические страны: Бернардо Мартинеза в Никарагуа, Чирилло Марархиша в прокоммунистической Бурунди, шестеро боговидцев в Югославии (к трем годам приговорен священник, защищавший их от суда и полиции в 1981 году)... Чехословакия... Мученица-Русь Святая под каблуками сатаны... Касалась и Китая в свой час.

И, наконец, Вьетнам: опустошенная, нищая, языческая, буддийская страна, где христианство гонимо.

*

— Я прихожу к самым нечестивым. Ваша маленькая страна избрана, и Я приму в ней участие, — слышен сладчайший голос над вьетнамскими селениями. И простые крестьяне прислушиваются, независимо от вероисповедания — буддисты, атеисты, коммунисты, православные, католики...

Отверзи слух, Пречистая, отвори сердце, переведи в Лона Живого Бога!..

И всюду лейтмотив Белого Евангелия: нечестивые погибнут, благоверные (внемлющие, следующие, живущие по заповедям Евангелия) будут чудодейственно хранимы. Горе грешникам, горе тем, кто погиб. Но еще вдвое тяжелее будет тем, кто останется в живых.

Во Вьетнаме Царица совершила чудо, сравнимое разве что с воскрешением из мертвых четырехдневного Лазаря, — свидетельство Ее силы и могущества.

Мир: Россия, Украина, азиатская Камбоджа для Пречистой — как Иерусалим для Господа. Христос пришел в Иудею, в страну избранного народа, отвергшего Его. Мария приходит в Новый Израиль.

Она также действует в пределах старой церкви и всюду просит обратиться. Альтернатива репарации — неминуемые бедствия, апокалиптические кошмары, мировые войны, страшные пожарища и пепелища, вспышки инфекционных болезней, радиоактивная зараза, знойное томление в пустыне погибающего мира.

Вечная Весна грядущего человечества, Мария, несет Свет и радость для идущих поколений.

В декабре 1984г. в Смоленске началась летопись Новой Земли и Нового Неба. А комментарием к ней могут служить слова, почти одновременно сказанные Ею в нескольких странах и опустившиеся, словно манна небесная, в слуховом пространстве Вьетнама:

На сей раз Пречистой избран маленький вьетнамец из католической семьи по имени Стефан Хо Нгок Анх, чуть более полутора метров ростом.

Во времена вьетнамской войны Анх попадает в плен к красным. Накануне допроса просит одного из своих сокамерников, чтобы тот взял иглу, чернила и вытатуировал на его спине: “Богоматерь Мария, помоги мне”. На следующий день едва живого Хо Нгок Анха тащат на допрос. Живым отсюда не выходят — такие нравы. Никаких допросов, просто избиения. Садизм ради садизма и боль ради боли. Милости проси у Господа, не у людей...

Зная, что предстоит ему, Хо Анх готовится к худшему.

Через пять минут спина и все тело превращаются в кровавое месиво. Палач не унимается, как пиявка, налившись кровью мученика. Внезапно пьяный, озверевший взгляд его трезвеет: он видит татуировку на спине. Анх в полусознательном состоянии бормочет слова молитвы. Палачей охватывает ярость, с какою злобные римские рабы бичевали Господа по распоряжению Пилата, ярость неуемная. Казалось, сатане попущена полная власть.

“Ах, ты еще смеешь молиться? Ты еще помнишь Бога? Ну-ка призывай, призывай свою Марию”, — в озверелой злобе рычал красный палач. Его сапоги были подкованы гвоздями. Из головы бедного Анха фонтанировала кровь. Стефан потерял сознание, но когда изувер, ткнув его сапогом в плечо, перевернул на спину, на окровавленных устах, казалось, дышала светлая молитва...

После первого допроса на Анхе вообще не осталось живого места — только запекшаяся кровь да кости. Весь изранен, обмякли ноги и руки. Анх испытывал чувство заживо сожженного. Тело его горело. Периодически он терял сознание. Организм сжимался от нестерпимой боли. Когда сознание возвращалось, Анх просил только об одном — скорейшей смерти, отключения, утешения вечного.

Избиваемый во время пыток, полуживой, Анх пытался свернуться клубочком, спрятать голову под скрещенные руки и постоянно повторял: “О Богоматерь Мария, приди мне на помощь”,— слова, что были вытатуированы на спине.

Анх полубредил. Он был погружен в прошлое, видел католический храм, добрую верующую мать, когда в камеру к нему вошел мужчина в белом халате, неся на подносе четыре огромных шприца. Анх взглянул на них, и боли на мгновение прекратились, тело охладело от ужаса. Но слова доктора звучали утешительно: “Мне известно, что тебя подвергают телесным истязаниям. Я вижу, как ты страдаешь. Я пришел сделать тебе несколько уколов, после чего силы твои быстро восстановятся и боль пройдет”. Анх не возражал. Доктор сделал ему по два укола в руки и по одному в шейные вены. Положил пустые шприцы на поднос и вышел из камеры. Анх не слышал его тяжелых шагов. Он засыпал.

Проснувшись через несколько часов, почувствовал себя сфинксом, изваянием, статуей. Язык превратился в камень и казался пришитым к омертвевшей гортани. Речь отнялась. Разум почти отказал. Казалось, кто-то молотком бил его по черепу и дробил кости. Ноги превратились в подобие болтающейся куклы. От чудовищных болей, разломавших тонкое тело, не мог ни сидеть, ни лежать. Только беспрерывно стонал, приходя в чувство, а, отключаясь, видел венец от ангелов, врученный ему.

Теперь после “допросов”, когда двое солдат тащили за руки окровавленное тело по имени скорбящий католик Анх, Сама Мария сопровождала его. Она подкладывала ему руки под спину и глядела на него таким ласковым взглядом, какого он не помнил никогда ни от кого...

Стефан Анх чудом остался жив вмешательством Пречистой, помазавшей его раны из таинственного коробка.

*

Красные ушли.

Анха поместили в клинику. Временами его трясло, как в лихорадке, внутри горело. Потолок казался ему кровавым, постель — зияющей. Он кричал и бился, сходил с ума от боли. Не выдержав физических мучений, терял сознание, падал и летел, летел куда-то вниз, пока не забывался во сне. И тогда слышал сладчайший голос, будто сопровождавший его с детства: “Анх, Я всегда с тобой”. Очнувшись, страдалец просил только одного: вечного забытья и встречи с Той, Которая его препровождала, утешала, любила.

Совместная американская и южно-вьетнамская комиссия врачей признала его стопроцентным инвалидом. Немой и безногий ветеран вьетнамской войны обрел жилищем своим инвалидную коляску. Приставленная к нему сестра милосердия трижды в день исправно возила его на уколы. Прошел месяц, а боли не стихали и едва заживали раны, затягиваясь легкой пленкой. После сна — опять страдания с приемом пищи. Мучения с обмыванием, мучения с проблеском мысли. Живой человек, замурованный в гранит...

Дальнейшая жизнь Анха — сплошное чудо с вмешательством Вышних сил.

По специальному трапу для инвалидных колясок его втащили в самолет и повезли в далекую Америку. Местные врачи приговорили Анха к смерти: прошло уже несколько месяцев, а ни одна из ран по-прежнему не заживала. Анх безутешно страдал. Почти не выходил из тяжелого сна и в краткие минуты прояснения сознания видел перед собой силуэт Совершеннейшей совершенных, смутно догадываясь, Кто перед ним.

В Америке его поместили в богатый военный госпиталь как ветерана войны, вместе с американцами, тоже ветеранами Вьетнама. В Штатах Анх чувствует себя сиротливым и одиноким. Во Вьетнаме — родственники: мать, две сводные сестры. Здесь никого. Вежливый холодный уход... Анх с тоской и недоумением оглядывал белый стол, стеклянные овальные колпаки и фарфоровые люстры.

И откуда у него брались силы жить? Чья невидимая рука укрепляла его? Иногда Анху казалось: кто-то другой живет в его теле, или он в чужом. На одеревеневшие свои конечности Анх смотрел отчужденно, как бы с недоумением: какое отношение имеет его Божественное “я” к этому мертвому телу? И долго ли ему пребывать в нем, неся свой инвалидный деревянный крест?

Его лечили шесть месяцев, пробуя самые современные методы. Ничего не помогало. Тогда консилиумом врачей было решено полностью заменить кровь у четырех больных, прибывших из Вьетнама с подобным диагнозом: паралич, наступивший в результате рокового укола. Первым операцию делали его товарищу.

Вот уже кончались вторые сутки, а дверь, ведущая в операционную, не отворялась. Анх пришел к выводу, что дела у его собрата по несчастью обстоят плохо. Следующим по списку к операции стоял он. Стефан Хо Нгок Анх предается тяжелым раздумьям: много ли у него шансов выжить с ледяной остывшей кровью в жилах? Кто оживотворит его сосуды внутренние, если не Та, Которой он молился с детства, Которая спасла его во время зверского избиения, увела, откуда не выходят живыми?..

Стефан стал молиться Пречистой, прося сохранить ему жизнь и помочь вернуться на родину к сестрам и матери.

Анх вздрогнул — к нему в палату вошел мальчик лет шести в белой рубашечке, в темных коротких штанишках. Мальчик умно и ласково посмотрел на него, и Анх сделал пальцем ему знак приблизиться. Ребенок подошел и твердо сказал: “Требуйте, чтобы вас отправили лечиться на родину. Здесь, несмотря на развитие науки, вас уморят, а не вылечат”.

Что за чудо? Откуда этот мальчик? Анх недоумевал... В палату вошла медсестра и принесла стакан молока. Благодарный Анх протянул молоко ребенку, однако того уже и след простыл. Но слова мальчика запали ему в душу.

— Я был поражен, — впоследствии рассказывает Анх. — Моя рука еще оставалась в том положении, как я гладил мальчика по голове, а ребенка больше не видел...

Из реанимационной палаты вывезли наконец его товарища, и Анх вздрогнул: бывший вьетнамский ветеран был закрыт простыней с головой. Анх понял: ему уже никогда не вернуться на родину... И тут в нем, католике, сказалась восточная созерцательная традиция, буддистское прошлое страны: ему почудилось, что в образе мальчика явилась душа только что умершего товарища и предупредила не делать глупости, не давать согласия на операцию.

Отказаться от операции казалось делом еще более сложным, чем добиться ее.

Когда он молился, ангел свыше открыл ему довод, который американские власти сочтут убедительным. Анх вызвал медсестру, попросил листок бумаги и медленно написал: “Прошу вернуть меня во Вьетнам. Не могу продолжить лечение из-за тоски по родине”. Главный врач больницы смотрел на него с недоумением: операция стоит сто тысяч долларов!

— Я не хочу выйти из операционной покрытым с головы до ног простыней, как мой товарищ из Вьетнама, — отвечал ему мысленно Анх.

Но мотивировка показалась убедительной начальнику госпиталя, и он отпустил непонятного вьетнамца.

Перед прощанием фельдшер сделал ему наркотический укол. Перелет из Южной Дакоты во Вьетнам Анх совершил во сне. Проснулся уже в палате военного госпиталя города Го Вап, Южный Вьетнам.

*

Южновьетнамские врачи, используя последние достижения западной медицины, сбились с ног, ища хотя бы частично восстановить функцию ног. Каждое утро добрая медсестра из Ханг Той Тай привозила Анха в специальный зал для тренировок, где он должен был, держась руками за большие металлические кольца, ввинченные в стену, повисать и двигать ногами, имитируя ходьбу. Но ноги болтались, как у марионетки.

Не чаще раза в неделю сестра из “Очага добродетелей Марии” возит Анха из госпиталя в католическую каплицу, где священник причащает его Святых Даров. Немыслимое благо! Калека пребывал со ангелами и чаял встречи с Приснодевой.

В августе 1973г. Высшая Медицинская Комиссия выдает ему свидетельство о стопроцентной инвалидности: полная потеря речи и полный паралич ног. По вечерам он коротает время наедине с новым американским телевизором, подаренным ему. А перед сном горячо молится Пречистой.

О чем просил прикованный к своему (казавшемуся инквизиторским) креслу? — Об укреплении: каждая минута дается ему с великим трудом, каждое движение стоит кровавого пота: передвигаться в инвалидной коляске, вкушать, делать необходимые движения... О прощении грехов. В десятый раз перелистывал прошлое, искал причину, по которой подвергся такому распятию, и слезы лились несказанно.

Шел 1974 год. Хо Нгок Анх не переставал страдать. Тело с годами немело, и жизнь не представляла никакой радости: удушье, ропот, крест и слезы... Никому не нужный, оставленный матерью и сводными сестрами... Отчужденная медсестра вывозила его каждый день на прогулку в инвалидной коляске, оставляя у столба, механически приставляла к уху радио и уходила.

Анха не интересовали последние сообщения! Он хотел посетить храм, приобщиться Святых Даров. Он хотел почувствовать Христа в себе — в своей крови, в своем сердце. Но привезти больного паралитика в церковь представляло большую трудность — требовалась специальная машина: храм находился в нескольких километрах.

Не раз всерьез подумывал о самоубийстве. И когда в голове зрел фатальный план (самосожжение? отравление лекарствами? принятие снотворного?..), ему являлась Собеседница и утешала ангельскими видениями. Анх воспарял умом в обители горние и пребывал в таком состоянии порой неделю...

*

В начале 1974 года во Вьетнам из Аргентины и Бразилии прибыла Фатимская Паломница, в то время триумфально шествующая по всему миру. Тысячи исцелений, сотни тысяч обращенных!.. Статуе оказывали великие почести, как бы Cамой Пречистой Деве Марии. Ее принимали в южно-вьетнамском аэропорту Тан Сон Нхат. Военный госпиталь находился в 10 милях от аэропорта, и врачи предложили на ближайшую ночь поместить статую в одной из свободных комнат госпиталя.

В ту пору при военном госпитале капелланом состоял о.Нгуен Ван Бан (впоследствии замученный коммунистами в северо-вьетнамском лагере по перевоспитанию).

Престарелый пастор решил воспользоваться присутствием Небесной Гостьи и в шесть утра пригласил в часовню тридцать шесть инвалидов войны, имевших тяжелейшие ранения. Две медсестры подняли носилки со статуей (она была украшена белыми розами). Старец Нгуен Ван Бан с многоскорбным сострадательным лицом в морщинах, отекшими глазами, сгорбленный, отслужил торжественную мессу, после чего понес статую между рядами.

Коляски выстроились по несколько в ряд. Каждый инвалид благословлялся от Пречистой Девы Марии. Анх был тридцать четвертый. Он пристально взглянул в лицо Пречистой. По нежному лицу Богородицы стекали слезы...

Вечером он решил поделиться виденным с добрым капелланом, но плачущий чудотворный образ не входил в его конфессиональную программу: “Ваши мысли абсурдны. Пресвятая Дева несет мир вьетнамскому народу, а вы утверждаете, что Она плачет! Вам это приснилось, не может быть. Идите спать”.

Но наступила ночь, а Анх никак не мог закрыть глаза. В четыре часа утра он услышал нежный голос, зовущий его:

Никто давно не звал его так нежно по христианскому имени. — Послушай, Стефан, дитя Мое. В Тан Ки, где живут твои родители, один офицер выстрелил в Меня и отбил Мне руку. Это было ужасное варварство. Я долго ощущала мучительную боль...

Тан Ки находился в семи километрах от военного госпиталя. Анх попросил пригласить в палату капеллана. Престарелый священник выслушал его сокровенную исповедь, ничего не сказав, сел в машину и поехал в Тан Ки проверить слова инвалида.

Сказанное подтвердилось. Ван Бан всерьез задумался о чудотворной статуе, рыдающей и говорящей.

К лету 1975 года обстановка во Вьетнаме резко меняется. Красные наступают. Го Вап расположен на границе между двух Вьетнамов. Он переходил из рук в руки, и красные, заняв южно-вьетнамский город, подвергали жителей безжалостным репрессиям, пыткам. Выживал один из десяти...

Среди инвалидов паника. Командование госпиталя предупреждает о скором захвате города коммунистами. Что будет с никому не нужными инвалидами? Некоторых, у кого были родственники, спешно отдали родным. Раненые готовились к эвакуации. Остались совершенно неподвижные, те, чьи родители жили далеко и ничего о них не знали. В их числе оказался и Анх, опять один на один в пустыне... с Пресвятой Девой... Она открывается ему каждый месяц, в 14-тый день.

Закрывая глаза, рыдая, Анх смиряется с мыслью о неизбежной своей участи: о еще более тяжелом кресте, о дальнейших допросах с пристрастием. Смерть уже не страшила и боль не пугала его. Анх предчувствовал: жизнь его отныне и вовеки связана с Пречистой, определена Ею. Ему оставалось только подчиниться и следовать предписаниям Той, у Которой в руках нити Промысла. Мария — его драгоценное сокровище, Мария — Вышняя Ближняя. Общение с Ней, Ее участие и близость он не променяет ни на какое здоровье, ни на каких родных, братьев и сестер... И по охладевшим членам Анха разливалось тепло.

Пришли красные и начали хозяйничать в военном госпитале. Нагловатый капрал разведки решил учинить осмотр.

Вид Анха не вызвал у него ничего, кроме отвращения. Инвалиду было приказано на следующий день (1-го мая, “международный праздник трудящихся”) явиться в кабинет нового начальника.

Ночью, совершая невероятные усилия, зубами натягивает на себя рубашку — решил переменить белье; старые сестры покинули госпиталь, эвакуировались, а новые не спешили помогать. Медперсонала не хватало.

Наутро его привезли в кабинет капрала. В ватные руки расслабленного вставили красный флажок. Анху предписали ехать по асфальтовой дороге встречать врачей “армии освобождения”, ехавших принять трофейный госпиталь.

По окончании церемонии ему позволили вернуться в палату.

Проезжая мимо часовни, Анх вспомнил о Фатимской статуе, которая находилась здесь. Взор его затуманился слезами: часовня превратилась в захламленный сарай; повсюду валялись осколки от ламп и бутылок, обломки статуй. Анх остановил коляску, бережно поднял несколько отбитых осколков статуй, подъехал к алтарю и положил их на прежнее место.

Это не осталось незамеченным. “Богомолец”, капрал быстро смекнул в чем дело... Теперь он внимательно следил за Анхом. Поклонение образу Пренепорочной неприятно поразило его. Стефану следует приказ: выкопать глубокую яму два метра длиной и метр шириной. Военный лично снял Стефана с коляски, оставив на земле, вложил в полупарализованные руки кирку и приказал копать, ехидно наблюдая, что же будет дальше.

Анх повиновался. Ладони едва работали — кирку зажал между локтей. Делал последние усилия. Надрывался, задыхался, падал. Надо было видеть, как инвалид с парализованными ногами на сверхусилии поднимает спину и копает землю тупой киркой, зажатой, наподобие детской лопатки...

Постояв, капрал приказал другому надзирателю не спускать глаз с верующего. Анх работал с полчаса. Внезапно потерял сознание, упал головой в яму и уже не смог из нее выбраться. Ему казалось, руки и ноги связаны тугими канатами, головой летит в бездонный колодец...

Падение на дно канавы, однако, принесло ему облегчение, и Анх сладко заснул, еле живой от дикого перенапряжения сил.

Не тут-то было. Тотчас капрал подошел к нему, вытащил из канавы, посадил в коляску.

— Чтобы завтра тебя здесь не было. Возвращайся домой. Здесь лечат бойцов армии освобождения!

Анх в растерянности. Куда податься? Живы ли его родные после апокалиптической разрухи?.. В уме его возник образ медицинской сестры из Ханг Той Тай, выходившей его в южно-вьетнамском госпитале (добрая женщина, как и он, особенно почитала Пречистую Деву). В благодарность Анх назвал ее приемной сестрой.

Дом, где она жила с мужем и двумя детьми, находился всего в трех-четырех километрах от госпиталя. Сердобольная медсестра приютила его опять.

Шли дни. Заканчивался 1975 г.

12 октября после обеда Анх читает розарий. Вдруг ослепительный свет осиявает комнату! Перед ним возникла Пресвятая Дева Мария и обещала назавтра, в годовщину Ее явления в Фатиме, исцелить его. Ему вернется речь, он снова сможет разговаривать!

Анх потрясен. Он пишет записку своей названной сестре о полученном известии, расклеивает ее по стенам... Но реакция сестры милосердия и ее детей — сомнение, подозрение. “Племянники” полагают, что дядя Стефан, похоже, немного тронулся.

13 октября прошло, но Божия Матерь не явилась. Смиренный Стефан Анх склонил головочку, полагая себя недостойным исцеления, и со слезами на глазах заснул.

Минули октябрь и ноябрь. В конце декабря в 3 утра Пречистая является снова. На этот раз Она трижды громко окликает Стефана по имени и указывает:

Анх сделал, как сказала Божия Матерь, и увидел огненную комету, из которой вышла Пресвятая Дева Мария с короной на голове, держа в руках алую, как кровь, звезду. Сияние от Ее короны и волос делало цвет звезды еще ярче.

В ночь с 22 на 23 Фатимская Дева опять является Анху и советует ему вместе с названной сестрой отправиться на Рождество в Тан Ки к его родным.

Анх отправляется в Тан Ки, родину его родителей. В Бин-Лой оттуда нет электропоезда. Остается добираться самому. Под палящим солнцем в течение нескольких часов толкает он свою коляску, пока, наконец, не прибывает к главным воротам Фатимского Центра в Бин Лое.

Церковь Фатимского Центра закрыта на замок. Пречистая чудодейственно переносит его в храм... От Фатимского Образа, у которого должно произойти исцеление, источается дивный Свет.

Пречистая просит его подойти к алтарю, где священники проводят службу. Краем уха он слышит разговор солдат на улице.

— Куда делся инвалид войны, которого мы только что поставили около часовни?

— Наверное, его пустил смотритель. Ничего, помолится и уйдет, какая тебе забота...

От головы статуи полились лучи, и сияние стало проникать в его больные внутренности. Кто-то из охранников воскликнул:

— Кто посмел включить свет? Светло, как от солнца! (было восемь вечера).

Солдаты не на шутку всполошились. Они стояли у входа с оружием на изготовку. Анх обернулся и насчитал их около 18-ти, после чего задрожал от страха.

— Пресвятая Дева, что же будет со мной?

— Они решат, что я вор, прибьют меня дубинками...

Свет над алтарем погас. Светло было только вокруг статуи. Ангелы отогнали подозрения военных. Солдаты вышли из ворот молча, успокоившись.

Богородица медленно сошла с постамента, подошла к Анху и произнесла (в руках Ее были четки):

У Стефана нахлынули слезы, но он послушно и смиренно кивнул головой. Богородица улыбнулась и продолжила.

Четки, врученные Пречистой, оказались исключительно тяжелыми. Бусинки были крупными. Анх вернул их Божией Матери.

— Пресвятая Дева, у меня ведь есть свои четки.

Божия Матерь протянула Стефану конверт, прося открыть его и прочитать.

Анх дважды прочел содержание Послания и спросил Божию Матерь, имеет ли он право рассказать кому-либо о нем. Божия Матерь забрала конверт и сказала:

Речь еще не вернулась к Стефану Хо Нгок Анху. Его беседа с Пресвятой Девой Марией состоялась через блокнот, на котором Анх записывал свои вопросы Божией Матери.

Разговор их закончился, и со стороны улицы Джа-Дин донеслись глухие удары колокола. Анху подумалось: 5 часов, пора готовиться к исцелению.

Пресвятая Дева исчезла, и он внезапно обнаружил себя, как был за несколько часов до того, вне стен церкви, на прежнем месте, где вчера читал Розарий. Однако одет он был иначе: в новую рубашку и брюки, приготовленные им еще в Тан Ки. Анх был не в состоянии переодеться самостоятельно. Пречистая совершила это маленькое утешительно чудо...

Утро казалось преображенным. В 5-30 часовня в Бин-Лое открыта. Анх снова спешит ко входу в своей инвалидной коляске. Он обращается к священнику, отцу Жозефу Ван Лиепа. Исцеление должно состояться после службы.

Когда храм почти опустел, Пресвятая Дева Мария (по рассказу секретаря общины и самого Хо Нгок Анха, записанных на магнитофонную пленку) сошла с алтаря и встала рядом с человеком, держащим стакан воды. Трижды Она сказала:

Вода была из источника Божией Матери. Анх приблизился, выпил полстакана полными глотками, и тут увидел Пресвятую Деву Марию возвращающейся к алтарю. Он не почувствовал еще никаких изменений в своем теле, а Богоматерь уже его покидала!..

Анх сделал усилие, протянул руки схватиться за край одежды Божией Матери и одновременно крикнул:

— Матерь! Матерь!

Это были его первые слова, произнесенные после пяти лет молчания.  

За отчаянным, полным мольбы криком последовал глухой удар упавшего тела. Анх лежал на земле головой к дверям алтаря за статуей Божией Матери. Лицо его, прежде бледное, стало розоветь.

Служители отвезли его в зал ожидания рядом с ризницей. Кто-то подумал, что Стефану стало плохо из-за духоты, кто-то пожелал привести его в чувство. Внезапно он очнулся и тихо сказал:

— Оставьте меня, пожалуйста. Сердце Марии преодолеет эту боль.

Окружающие потрясены:

— Пречистая Дева Мария вернула речь инвалиду вьетнамской войны!.. Воздадим хвалу Вышнему!

Местный священник отец Во Ван Бо приступил к молитве, хотя Литургия уже закончилась.

— Падре, — спросил его потом Стефан,— почему после Святого Причастия вы не оставили меня там, на месте, где Богородица подала мне стакан воды? Почему вы доставили меня сюда?

— Потому что ты, дитя мое, после того, как выпил воду из источника, захотел бежать за Божией Матерью и упал.

— Падре, вы сказали, я упал? А где же стакан воды? Я ведь не допил его!

— Вот он, перед тобой. Он не разбит. Посмотри, там осталась вода. Допей же ее!

Анх протянул руку и одним глотком выпил оставшуюся воду. Затем стал руками ощупывать свои ноги, наполняющиеся силой.

— Падре! В мои ноги входит жизнь! Я скоро буду ходить!

Расправив грудь, Стефан внезапно исполнился нечеловеческой силой, позволившей ему встать из кресла. Глаза его были устремлены куда-то вдаль.

— Не мешайте, падре (потрясенный чудом священник испугался, что калека упадет)! Я сейчас пойду, вот увидите.

Анх отважно встал и покинул инвалидную коляску. От часовни Богоматери до комнаты директора Центра — 200 метров. Медленно и осторожно ступая, впервые после пятилетнего паралича ног, Анх прошел их. Никто из видевших это не мог сдержать слез.

Исцеление, совершенное в присутствии десятков свидетелей, потрясло верующих Южного Вьетнама. Анх еще чувствовал себя слабым, как к нему хлынул нескончаемый поток посетителей. Кто просил исцелить, кто освятить четки. На него смотрели как на существо, на которое сошел Свет Непорочной, с которым вступила в общение Сама Пресвятая Дева.

Среди посетителей был и доктор в черных очках. Анх узнал его: это был тот самый фельдшер, который некогда сделал ему четыре роковых укола...

— Кто вас вылечил? — спросил доктор Д.

— Меня исцелила Божия Матерь.

— Простите... не сердитесь на меня. Я только выполнял приказ...

— Я и не сержусь. Ни о чем подобном не думал, — ответил Анх.— Молитесь за меня, чтобы я сохранил веру...

Духовный отец рекомендует ему жить в тени и скромности, ведь это Господь и Божия Матерь соблаговолили совершить через него Свои чудотворные деяния. Хо Нгок Анх, собрав огненную молитвенную группу, вместе с братьями и сестрами возносит ежедневное восхваление Пречистой, читая полный Розарий.

Новая эра — Царство Божие:

Земля обетованная.

Дети Мои, священники...

Откровения о Вьетнаме, данные в Англии боговидице Терезе (1983г.):

27 июля 1983г.

Скорби исцеленного не кончились. Он попадает в лагерь по перевоспитанию. Дракон за ним охотится... Его опять избивают до полусмерти. Через пять лет, когда в 1981 г. Анх снова оказывается дома, он лишен зрения (однако чудом может писать), из-за травмы позвоночника слабые ноги опять бессильно болтаются. Но он не отчаивается, Стефан вспоминает слова Пречистой:

Архиепископ Иоанн. “Белое Евангелие”. Об уникальных Явлениях Божией Матери последнего времени. © “Новая Святая Русь”, Москва, 1995, стр. 125.

НАЗАД   ВПЕРЕД   СОДЕРЖАНИЕ