И опять коммунистическая империя: Никарагуа под властью сандинистов.

Прокоммунистическая Бурунди удостаивается белого облака с Прекраснейшей прекрасных на нем, и темнокожий боговидец созерцает явление Славы Господней.

Фабрично-крематориальными чернобыльскими дымами исходящая Россия благословляется от Одигитрии Смоленской... Белый Град Иерусалимский нисходит на Святую Русь. Покрывает белоснежным омофором истерзанные земли...

Мария неустанно насаждает новую вселенную. Ей нужны очаги живой веры, оазисы мира, водоемы покаянных слез, созерцательно-восхищенной молитвы, стражи превыспреннего Света. Царица ищет очистить веру, возвести ее на иную ступень, вернуть христианству тот образ, который Господь желал ему придать в первые века исповедания. Мария возвращает ко Христу уставшее человечество, погрязшее в догматических разногласиях, в конфессиональных распрях, институциональных претензиях, в хаосе, смуте, безумии.

Ее явления сопровождаются чудесами исцеления, мира, полного обновления внутреннего человека, преображением Церкви. Подаются дивные перспективы на будущее, оживают угасшие души, надежда вселяется в бесправных и отчаявшихся. Стягиваются рати Саваофовы — страждущие странники со всех концов земли притекают под Ее Покров.

— Хорошо нам здесь с Тобой, Пречистая, — говорят они, повторяя слова апостола Петра на Горе Преображения. — Разобьем здесь три шатра — один для Тебя и два для предстоящих!..

Маленькую Никарагуа Божия Матерь увидела как открытую рану, из которой хлещет кровь, и поспешила, подобно Пастырю из притчи Господней, к своей отставшей заболевшей овце. Чести (и креста!) Небесного общения на этот раз удостоился простой крестьянин из долины Куапа, что около Гранады, по имени Бернардо Мартинез, прихожанин католического храма, по профессии — церковный сторож.

...Восемь вечера. Смеркается. Служба закончилась. Священник погасил свечи, убрал брошюры с молитвенными текстами, закрыл дверь храма, уехал. Бернардо любил в такие минуты переживать литургическую благодать. И когда он вошел в церковь — совершенно один перед Богом! — его взору предстала Фатимская статуя Пренепорочной, залитая солнечным светом. Статуя лучилась в дивной неизреченной любви...

Мария, казалось, смотрела не столько в лицо, сколько в сердце Бернардо и желала передать ему Свою безмерную Материнскую любовь, попечение Сердца.

Никогда одинокому сиротливому крестьянину не было так легко, так тепло на душе, так хорошо!..

Явление длилось нескончаемо долго (по земному времени — не больше получаса). Потрясенный Бернардо решил никому не говорить о нем. Пречистая молчала, но изливающийся свет свидетельствовал красноречивее самых совершенных слов.

Наутро Бернардо почувствовал себя новым человеком. Молитва в нем звучала, нарастала, творилась как бы сама по себе. Стоило только отверзнуть уста, как таинства Розария выпевались одно за другим. И голос свой не узнавал — точно пел в нем шестикрылый серафим...

Душа Бернардо совершенно упокоилась и вошла в мистическое созерцательное состояние. Небесная Собеседница внутренне его не оставляла. И молитвенно сложив ладони на груди, Бернардо обратился к Ней:

— Мария!.. Мать моя Небесная!.. — и слезы текли и текли так, что сменял по нескольку платочков за молитву.

Спустя две недели после малого Фатимского Солнца, просиявшего в его мысленной келье, Бернардо, встав рано утром, отправился к близлежащей реке — поудить рыбу, насладиться природой и покоем. Вскоре начался дождь, и он укрылся под деревом. Дождь усиливался...

Бернардо накинул плащ на плечи, вынул маленькую молитвенную книжечку в голубом переплете с изображением Божественной Возлюбленной и предался сладчайшему чтению Розария, когда вдруг взор его привлек огонек, увеличивавшийся в размере, над шелковичным деревом среди камней. И спустя минуту ослепительное белое облако опустилось на его ветви. На Пречистой была накидка с золотой каймой, и руки Ее были закрыты длинными рукавами. Мария протянула к нему ладони, и полилась сладчайшая беседа от сердца к сердцу...

— Что мы должны делать, чтобы угодить Тебе?

Бернардо опустил голову, заплакал и стал каяться перед Пречистой. Ему уже шестой десяток, а нрав его не упокоен, молитва нервная и не всегда искренняя. Его одержат страсти и в ум приходят помыслы...

Мария в ответ понимающе кивнула головой и нежно улыбнулась страждущему сыну.

Затем Царица Неба и земли вновь заговорила. Это было Слово для всех Церквей, для всех живых и мертвых.

Боговидец ощутил, как страдает Пречистая из-за кровавых распрей, войн, террора, злобы и убийств.

Пусть весь мир молится. Скажите верующим и неверующим, которых Я одинаково люблю, что миру угрожает великая опасность. Знайте же: если вы не изменитесь к лучшему сами, может разразиться Третья мировая война. Ваши страдания не прекратятся, пока вы не изменитесь...

Кроткий Бернардо опустился на колени перед Гостьей Небесной. Слова Марии вселили в него одновременно радость и страх. Ее речи неизъяснимо высоки. Она говорит о самом трудном — о мире, дающемся любовью к врагам, всевмещением, терпением. Она явно обращается через него ко всему миру и просит его распространять Послание, которое, вероятно, будет не одно.

— Владычица Небесная! — решается он наконец открыть уста (по Ее тайному благословению). — Прости меня. Ты знаешь, меня едва тут терпят за мой нрав. Я рискую потерять последнюю работу. На что мне тогда жить? Я не в силах нести и своего скромного креста. Пусть кто-нибудь другой передает Твои поручения миру...

Пророк Моисей подобным образом сетовал перед Господом...

Но Мария ответила твердо:

Произнося эти последние слова, Мария соединила молитвенно руки, устремила взор ввысь, и белое облако вместе с Царицей исчезло, как солнечный шар.

Бернардо охватило отчаяние. Благодать отошла, и приступили бесы. Рои помыслов теснились в уме и сердце: “Уж не соблазн ли?”. Ему дан явно непосильный крест. Не послушаться — совершить величайшее из преступлений. Внять и последовать — лишиться последнего куска хлеба и умереть от голода.

Оставив удочки на месте откровения, Бернардо в потрясении вернулся домой и предался тяжелым раздумьям. Одного за другим перебирал в уме своих ближних. Засмеют, а то, глядишь и побьют: полуграмотный деревенский сирота, крестьянин — проповедник Слова Божия, благовестник покаяния и мира? Да священник и не посмотрит в его сторону! Прогонит, как последнюю собаку. Родственники сочтут его сумасшедшим и мягко намекнут на необходимость показаться психиатру. Медицинской экспертизы потребуют пресса и местные власти. Не хватало только угодить ему в сумасшедший дом и провести остаток дней среди умалишенных!..

Бернардо вспоминал скорбную свою жизнь. К пятидесяти годам обрел он относительный покой, стал посещать храм и часто причащаться. Его взяли на работу... И вот...

Нахлынувшие тучами помыслы взяли верх. Бернардо почувствовал облегчение на сердце, когда решил хранить тяжелое молчание. И все же скорбь его не покидала: обличала совесть.

Молитва отнялась, и образ Божией Матери как-то стерся в сердце, как если бы Царица не открывалась и не источала Свет и Свою Любовь. Окаменел, застыл источник внутренний, пропали слезы. Что-то тяготило...

Спустя две недели после Откровения Бернардо отправился доить корову, когда по пути на ферму его осенил внезапный свет, много более яркий, чем сияние обычного солнца (дело было в полдень). Царица протянула ему руки и мягко, без упрека, с легким укором нежнейшим голосом спросила:

— Владычица моя! Я испугался... Надо мной будут смеяться, мне никто не поверит. Они решат, что я сошел с ума... Прости меня!.. — и он упал и стал целовать землю. Ему открылось, как он согрешил перед Матерью Спасителя.

К его удивлению совершилось неслыханное: священник не прогнал его из прихода и не лишил нищенского куска хлеба. Вначале Бернардо чувствовал себя скованным, неловким и говорил о явлении застенчиво и робко, опуская глаза. Но постепенно, от рассказа к рассказу его повествование становилось все красочней и благолепней. Глаза его лучились радостью. Казалось, кто-то стоит за ним, укрепляя его, и с собеседником происходило что-то невероятное. Давался знак об истинности слов простого церковного сторожа!

Скорби предстояли впереди. Пока никто не пожелал упечь его в психушку или поместить на инквизиторскую дыбу, поджечь ему пальцы во время откровения, и даже брать кровь на анализ.

Спустя три дня, укрепленный и ободренный, Бернардо решился посетить епархиального епископа, располагавшегося в окружном городе. Попутная машина доставила его ко дворцу местного архиерея, и спустя некоторое время епископ Гуигальпы выслушал его взволнованный, сбивчивый рассказ.

— Царица просит мира! Она страдает из-за холодности наших сердец! Мы должны научиться прощать друг другу. ...Господь не принимает механических неискренних молитв, произнесенных наспех... Матерь Божия просит читать Розарий родителей с детьми. Она обещает укрепить детей буквально с малолетства. Если родители поверят, откроет им чудо светлой молитвы, подающей мир и надежду на спасение всем.

Епископ подробно выспрашивал о частностях явления Божией Матери, и внимательно присматривался к визионеру, примеряя к нему критерии, выставленные римским престолом для определения истинности откровений. Рассудил дипломатично, “по-епископски”: никому не рассказывать о чудных явлениях и прежде, чем распространять их, приносить ему, епископу; а о том, что уже рассказывал, он может продолжать повествование.

Очевидно, молва об откровениях уже разнеслась, и молчание боговидца могло лишь ускорить распространение неслыханной вести.

Бернардо ликующе слетел со ступеней двухэтажного епископского дворца.

С тех пор, как Пречистая открылась, он точно родился заново. Излилась необъятная благодать, но и умножились кресты. Теперь он и шагу не мог совершить без помощи свыше; и когда эта помощь давалась, сыновья благодарность его становилась горячей от раза к разу...

Четвертое свидание с Пречистой было назначено на прежнем месте. Царица повелела ждать Ее ровно в 16.00, и Бернардо повел за собой несколько приятелей, искренне уверовавших в откровение и пожелавших, если не видеть Госпожу и Владычицу, то хотя бы присутствовать там.

Но Божия Матерь не пришла — бывает и такое. Группа пришедших с Бернардо пребыла в молитве: Царица подала особую радость при чтении Розария.

Ни о чем так не любил проповедовать престарелый церковный сторож, как о высоте богомысленной молитвы. Его речь заражала, и один за другим бывшие атеисты и коммунисты брали в руки четки и призывали Имя Благодатной.

После окончания молитвы прождали еще около двух часов и затем разошлись по домам.

Бернардо заперся. Его терзали сомнения — не оскорбил ли он чем-то Небесную Госпожу? Или сделал что-нибудь не так, как Она велела? Или совершил грех, в котором не кается?

Ах, как он Ее ждал! Как уповал на радость встречи! Как предчувствовал дивный Свет, ласково овевающий сердце, как жаждал Ее сладчайших слов, внимал которым в трепете, закрыв глаза, как бы запечатляя, записывал прямо в сердце с тем, чтобы не забыть. А потом повторял за Ней, слово в слово, чтобы не стерлось в памяти...

С тяжелым чувством он лег спать. Ночью ему явилась Божия Матерь. Царица подала ему во сне видение Славы Божией.

Бернардо устремил взор вдаль. Его внимание приковало дивное зрелище: на небесах светилась радостью группа светлых отшельников, одетых в белое. Лица их были осиянны. Воздевая руки, они воспевали гимнические песни. Их глаза лучились мягким скорбным светом.

— Кто это, Владычица?

Заговорил ангел в голубом, один из окружавших Владычицу:

Но Бернардо не знал, что ответить. Он впервые слышал о мученичестве. И рассказ о страданиях, перенесенных братом Матфеем, вселил в него ужас. Когда же Царица сказала ему, что светлых мучений во Славу Господню еще надлежит сподобиться, Бернардо окончательно сник.

Божия Матерь улыбнулась взгрустнувшему было своему смертному собеседнику и спустя несколько минут повелела опять поднять глаза.

Бернардо увидел группу молитвенников-монахов, облаченных в длинные хитоны. В руках их были четки, с переливающимися разноцветными бусинками. От четок исходил ослепительный свет. Один из праведников читал Библию, другие внимательно слушали ее и осмысляли. Затем читали “Отче наш” и “Богородицу”. Над монахами стояли ангелы и держали над ними золотые венцы. Во время молитвы источался сладкий аромат.

Вслед за доминиканцами показалась другая группа монахов, облаченных в одежды, какие носят святые, препоясанные белыми поясами-вервицами. В руках они несли четки.

Не сведующий в церковной истории Бернардо спросил Марию:

— Кто эти светлые братья?

Идущая вслед за францисканцами четвертая группа была самой многочисленной — словно огромное войско в пестрых одеждах, и у каждого в руках четки.

— Владычица, я хочу пойти с теми, одетыми как я...

— Еще не наступило время, чадо, — ответила Мария. — Иди и расскажи людям то, что ты видел и слышал. Я показала тебе Славу Божию. Вы обретете ее, если будете бояться Господа, слушать Слово Божие, усердно творить Розарий и жить согласно предписаниям Небесным.

Картина Славы Божией пропала. Бернардо проснулся и пришел в себя. Несмотря на то, что Царица явилась ему во сне, его осиял свет и как бы поднял его над землей. Ему казалось, он не выдержит источения Света, того светового облака, которое его объяло. Слух его чутко напрягся и стал различать ангельские голоса. Где-то на третьем небе пели Херувимскую и Литургия приближалась к “Отче наш”...

Бернардо снова прилег, заснул, успокоился. А когда встал, закурил сигарету от волнения, хотя после второй затяжки сплюнул, опомнился, прополоскал горло святой водой. И приступил к утреннему богомыслию над Иоанновым Евангелием.

Царица назначила ему еще несколько встреч. Несколько раз Она являлась — к радости Бернардо и его сопровождающих. Однажды они не могли придти на место откровений из-за осенних дождей — река вышла из берегов и затопила близлежащие луга. Дождь лил и лил... Братья промокли до костей. Тогда Бернардо сказал им: “Пресвятая Дева Матерь наша является только там, где Она хочет и когда хочет...”

Местный священник делал вид, что ничего не происходит, хотя лицо Бернардо казалось ему безумным — осененным тем Светом, который едва ли можно получить после обычной молитвы в храме. Монсеньер Пабло Антонио Вега отклонил жалобу священника и счел его беспокойство излишним. Бумага легла под сукно. Впрочем, посещение священника возымело действие, и епископ решил лично наведаться в часовню Куапа, совершить мессу и убедиться в истинности происходящего.

Бернардо исправно посещал его и рассказывал о каждом из Небесных Повелений.

В обещанный день архиерей приехал на автомобиле в сопровождении секретаря и дьякона. Процессию встречала многочисленная паства, хотя коммунисты и не преминули освистать его.

После богослужения монсеньер пришел навестить место откровений, без труда нашел его и кивнул головой:

— Сегодня ночью я видел это дерево во сне и над ним Божию Матерь...

С этого момента отношение епископа к Бернардо переменилось. Взгляд его посветлел, и ободряюще взглянув на сторожа, монсеньер Паоло сказал, прочтя тоску и волнение в его взгляде:

— Молись, и Она вернется. Она не оставляет никого из нас.

Седьмого сентября состоялось одно из самых многозначительных явлений. Бернардо явился в сопровождении многочисленной группы паломников. Весть об Откровении простому крестьянину Куапской провинции разнеслась по Центральной Америке. Скромный боговидец едва выдерживал натиск прессы, отказывался от выгодных интервью и не знал, куда бежать от назойливых посетителей. Толпа состояла из нескольких тысяч человек. На этот раз Царица обещала явиться всем.

*

...Еще до откровения сошла великая благодать. Она открылась на облаке, висевшем над небольшим деревом — юная, прекрасная. На ней была туника молочного цвета, перепоясанная розовым поясом; кофейного цвета волосы падали на Ее плечи. Лик излучал Свет. Бернардо просит Марию открыться паломникам. Они пришли специально увидеть Ее, они так жаждут...

— Пожалуйста, покажись им, чтобы все могли поверить!..

Ответ Царицы был неумолим:

Бернардо обращается к Божией Матери за благословением построить часовню в Ее честь.

Бернардо повторяет Слова Пречистой. В воздухе разливается благоухание. Царица уходит. Долго еще никто не смеет двинуться с места...

В следующий раз Бернардо настоятельно просит Царицу открыться братьям и сестрам, которых он привел с собой. На этот раз их не более ста. Среди них протестанты...

— Владычица, пусть Тебя увидят все, которые могут. Я хочу, чтобы они поверили и отказались от своего представления, будто Божия Матерь умерла и обратилась в прах, как все земные смертные.

Царица сложила руки на груди, и по лицу Ее потекли слезы...

— Почему Ты плачешь?!

Продолжая плакать, Богородица повторила Бернардо Повеление: читать Розарий, размышлять о Таинствах, внимать живому Слову Божию. Любить друг друга, всем прощать. Не просить о мире, ничего не делая для его достижения, “ибо если вы не будете жить в мире, то бесполезно о нем просить. Выполняйте должное, ища благоволения Божия, служите ближним и этим угодите Богу”.

Бернардо внезапно осенило. Он вспомнил: многие передавали ему записки с конкретными прошениями — о родственниках, об исправлении дел, об исцелении болезней. Но невидимая рука запрещала ему опустить руку в карман и вынуть записки для прочтения.

— Владычица Небесная! Многие просили меня передать Тебе просьбы, и я не знаю, как с ними быть. Что-то из них я забыл...

Царица подала молитву, которой благословила взывать к ней: “О Пресвятая Дева, Мать моя и Матерь всех грешников земли!”.

Трижды изрекши молитву, Царица вознеслась на облаке и вскоре исчезла из виду.

*

А в ноябре 1986 года несколько десятков тысяч человек собрались на месте явлений в Куапа вокруг кардинала Обандо Браво, архиепископа Манагуа. Мужественный архиепископ, не испугавшись угроз со стороны атеистических властей, решил посвятить селение Непорочному Сердцу Марии.

О судьбе престарелого Бернардо известно только (со слов очевидцев), что когда в его адрес посыпались анонимные угрозы, бывший церковный сторож ушел в затвор.

Архиепископ Иоанн. “Белое Евангелие”. Об уникальных Явлениях Божией Матери последнего времени. © “Новая Святая Русь”, Москва, 1995, стр. 136.

НАЗАД   ВПЕРЕД   СОДЕРЖАНИЕ